Ловко так в рассказах-то получается: повалялся ёж, наколол листву и стащил в нору. С плеч скинул — и всё тут.
А на деле — другое. Не так просто.
Встретил я ежа, когда ходил за опятами.
Семенит ёж по тропинке, несёт три листочка: два — с боков, один — на загорбке. Ему эта ноша нипочём, не чувствует, наверно. Вдесятеро больше бы унёс. Но ведь иголки-то частые, плотные, листья на них плохо накалываются. Всё равно, как нам гребнем бумагу протыкать. Неспособно. Вот и приходится к норе трусить почти порожняком.
Потихоньку, чтоб не спугнуть, пошёл я позади.
Старая сосна-выворотень, под ней — ямка. Ежиный дом. Остановился ёж. Надо теперь листья снять, запихать в нору.
А как снимешь листья? Лапой не ухватить. Зубами — и думать нечего. И не стряхнёшь — крепко сидят. Вот положенье-то!
Стал ёж об корень тереться, сдирать листья. С боков-то содрал, хоть и разлохматил. А вот с загорбка — никак. Пыхтит от усердия, задними лапами поддаёт, а лист не слезает, да и баста.
Долго старался. Умаялся, а листа так и не снял. Постоял, сказал: «Туфф, туфф» — это, наверно, вроде нашего «ох, ох» — и отправился назад по тропинке.
Как скрылся он из глаз, я в низинку сбегал, принёс листьев, сунул в нору.
— На тебе, не мучайся!
Нельзя было не помочь. Такая тяжёлая работа у ежа!
Автор: Э. Ю. Шим
