Потрескивали дрова в печке. Митрич окинул грустным взглядом горницу, занавески в горошек, печку с лежанкой и верный свой письменный стол. Потрогал зеленое сукно обивки, вытертое локтями за долгие годы. – Ну что, друг? Пора нам с тобой на покой? Вот сейчас разберем последнюю почту… и все. Говорят старые мы с тобой стали. На пенсию значит. Ну что ж, оно и верно.
В окно постучали. Митрич, привычным жестом, одернул занавеску и махнул рукой, - заходи, мол. Дверь отворилась, в избу вошел человек, впуская с собой снежно-колючие клубы мороза.
– У-ух… Отогреюсь хоть у тебя. Сегодня что-то совсем серчает, мороз-то.
- Ты почту-то принес? Или так, поворчать зашел?
- А-то, цельну коробку – на, разбирай. Тебя это, говорят,… на пенсию выпроваживают что ль?
- Говорят, говорят… Ты больше слушай. Сам ухожу.
- И кто тута вместо тебя?
- Знамо кто – новый человек,… новые порядки.
- А энто что в углу-то, коробки что ли какие?
- Это… как же его? Название-то такое… Итернет – вот оно что. Говорят без него никуда теперь. НОВЫЙ велел установить. Говорит там все, что хочешь есть. Знания там великие сокрыты.
- А ты, куда же теперь? Ты ведь тута все время был…
- В архив пойду. Там работа спокойная, как раз для меня. И столу моему место найдется.
- Ну, бывай! Хорошо мне работалось с тобой. С Новым так ли будет?… О-хо-хо… Ну, пойду я, у меня эвон еще полна сумка…
Почтальон вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Отойдя немного по скрипучему снегу, обернулся и посмотрел на ничем непримечательную избу. В которую вот уж, почитай, как 3-й десяток лет в последний месяц года приносил он тяжелую коробку писем. Посмотрел, да пошел себе, и мысли текли как-то сами собой. Думал он. А будут ли они теперь, письма-то? Внук говорил, что скоро почтальоны вовсе будут не нужны. Говорил, будет тока лектронна почта. И тут вот НОВЫЙ … тырнет затеял… о-хо-хо.
А письма… Писем этих никто никогда не писал. Вернее может и писал, да никогда не отправлял всерьез. Ведь и адреса-то такого нет. Так, - подумает кто что-нибудь, загадает. Или вот даже ручку возьмет и напишет. Кинет ли в ящик почтовый, или просто под подушку положит. А оно, письмецо это, возьми да появись в здешнем почтовом отделении. Как это происходило? Почтальон не знал. Может прежние-то знали, да сказать позабыли. Может еще что. А только происходило так и все тут. Простые белые конверты без почтовых штемпелей, в графе «куда» указано: Деду Морозу. А в письмах этих знамо что: новогодние желания, всякие – разные. Почему их надо относить именно Митричу, Почтальон опять же не знал, а только и отец его так делал и ему велел. А ему что? Отнес и делов-то, не его ума дело.
Митрич, с трудом, водрузил коробку на стол и стал разбирать письма. Аккуратно надрезал большими канцелярскими ножницами каждый конверт. Доставал письмо. Читал внимательно и усмехался в огромную седую бороду, а то и головой качал, дескать: «что же это такое»… Раскладывал письма по большим папкам. То положит в папку «К исполнению», а то в другую папку, с надписью «Исполнению не подлежит». В ту, другую, папку-то, когда подшивал, всегда очень расстраивался и приговаривал: «О-хо-хо, так ведь не в моей власти, не все ведь могу, это Вы не по адресу, милые, извините уж старого». Разложил аккуратно все письма. Смахнул набежавшую слезу, вспомнил, как впервые вошел сюда. И Учителя своего вспомнил. Как объяснял ему: что да как. И что всего не исполнишь, - мы, мол, не всемогущи: «Так,- мелкое бытовое волшебство. Этой куклу, тому паровозик или пряник тульский, да конфет шоколадных. А Мир во всем Мире, или еще что, - это все в архив. Не можем мы этого». И вспомнил письмо одно, которое в первый свой рабочий день получил и в архивную папку, как не подлежащее исполнению, хотел подшить. Да, Учитель остановил его: «Ну-ка дай я прочту», - сказал. Прочитал письмо, головой седой покачал и сказал: «Этим письмом сам займусь я, отложи пока». А письмо было, так себе письмо, женщина написала его, и вот не маленькая же девочка несмышленая, 30 годков уже, а все туда же. «Дедушка Мороз, прошу тебя. Хоть тебя и нет, наверное. А все равно просить больше некого. Не могу я больше так. Ведь немного я и прошу. Чтоб семья у меня была, как у всех. Муж и ребеночек. А больше мне и не надо ничего». Да уж, ни много ни мало. Закрутился Митрич в новогодней кутерьме: сюда куклу, туда паровозик, замотался и забыл про то письмо-то. А потом уж обнаружил его, подшитым в папке с надписью «Исполнено». «Это как же так?», - спросил он тогда Учителя: «А, говорил, не все можем». «Не все, не все», - ответил Учитель: «Да только ведь игрушку или шоколадку там, это всякий может. А надо чтоб верили, понимаешь? Чтоб не забывали, что есть место чуду. А тут и делов-то было. Был там один человек. Встретились случайно, чтоб всегда быть вместе. Да не сложилось что-то, пошло не так. А вишь как, судьба-то поломана. Подправил только немного. Всего-то сделал, чтоб он случайно мимо дома ее шел, когда она с работы возвращалась. А то, что гололед там был, так это дворника вина». Сказал, да усмехнулся в усы. «Так встретились что ли?», - спросил Митрич. «Встретились, а как не встретится-то?», - ответил Учитель: «Лбами прямо столкнулись, чтоб уж наверняка!», - и пальцем так погрозил. А после ушел. Только вроде постарел немного. Морщин как будто прибавилось, или показалось тогда Митричу.
- Ну ладно, повспоминал и будет. Вот оно, - последнее письмо: «Дарогой дедушка Мороз. Пожалуста сделай так, чтобы мама с папой завели мне братика или сестренку. Очень тебя прошу. Весь год вела себя хорошо. Иногда только балывалась, ну так за это и в углу стояла. Верю в тебя. Анюта. А, и еще – бусики!». О-хо-хо, Анюта-Анюта… Митрич улыбнулся, и, как всегда, покачал головой.
Новый год в семье Анюты Зайцевой всегда праздновали весело. С конкурсами, песнями и плясками. Жалко, что Анюта никогда не могла досидеть до конца. И утром, получив подарок от Деда Мороза, всегда немного грустила от того, что не дождалась его прихода. Вот и этим первым январским утром она, проснувшись, первым делом подбежала к елке и увидела на одной из веточек красивые бусы, о каких и мечтала. В доме витало ощущение праздника и чего-то неуловимого… Мама и папа сидели на диване, обнявшись, и шептались о чем-то. Перед ними, на журнальном столике, лежал альбом с детскими Анютиными фотографиями и маленькие розовые пинеточки.
- Больше двух - говорят вслух! Что это у вас?
- Анют, это ты сюда положила? Мы под елкой нашли…
- Не-ет.
Анюта ускакала мерить бусики. Мама и папа Анюты переглянулись.
- А что? Может и вправду…
Ну, вот и все… Митрич захлопнул последнюю папку с надписью «Исполнено». Сердце что-то щемит. Устал я. Пойду. Надо чтоб кто-то верил, хоть один человек. Пока верит, тут мы…
Вы пишите…
Статья дня
