"Сахарный ребенок" - "Зулейха открывает глаза" от лица пятилетней девочки

Долгожданное «взрослое» переиздание повести Ольги Громовой «Сахарный ребёнок» выходит в издательстве «КомпасГид». Книга от имени девочки, высланной вместе с мамой в ссылку после ареста отца, получилась вдвое толще оригинального издания: объём увеличился за счёт документальных материалов, истории создания и критики.
Когда первый тираж «Сахарного ребёнка» в 2014 году вышел из печати и разлетелся за считанные недели, многие критики сравнивали книгу с романом Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени…», а спустя без малого пять лет чаще звучат сравнения с другим бестселлером — «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной. И хронологически, и литературно книга Ольги Громовой лежит аккурат между этими текстами: между подчёркнуто мемуарной прозой Чудакова и произведением Яхиной, которую от описываемой эпохи отделяет солидная временная дистанция.
Новая обложка Светланы Бехор подчёркивает двоякую природу книги: с одной стороны, рассказывающей историю ребёнка, с другой — серьёзной и местами совсем не детской.

Пятилетняя Эля и её мама высланы в Киргизию как члены семьи изменника родины — и здесь им приходится заново возвращаться к нормальной жизни, имея за душой лишь котомку с вещами. Причём возвращаться неоднократно, потому как раз за разом обстоятельства бросают их в неизвестное и отнюдь не более лёгкое «завтра». За тем, как девочка осваивает премудрости взрослого мира на дюжину лет раньше, чем положено, наблюдать ничуть не менее увлекательно, чем за краткими, но ёмкими этнографическими зарисовками.
Однако, как отмечали многие читатели, главная героиня этой книги — скорее, мама: сильная, непоколебимая, полная энергии и душевных сил. Наблюдая за ней, трудно не поразиться — и не вдохновиться: несмотря на сложную тему, книга невероятно оптимистичная.

Выверенный баланс между желанием тронуть читателя и сентиментальностью, плюс удивительно точно (насколько мы, живущие в 2010-х, можем судить!) переданный «дух времени», плюс фактурные и правдивые герои, порой напоминающие персонажей не то Айтматова, не то Шукшина, — всё это делает «Сахарного ребёнка» произведением, заслуживающим многих переизданий, изучения, перечитывания. Российская публика уже оценила его: совокупный тираж повести достигает 30 тыс. экземпляров, что ощутимо больше средней цифры для детской и подростковой книги.

"Когда книга выходила в Бельгии, а она выходила на голландском языке, я спросила переводчицу: «Зачем это бельгийцам?». Я бы не удивилась, если бы это была страна, в которой пережили что-то подобное. Таких стран много, не один Советский Союз. Но Бельгия? Зачем им советская история? Но здесь же дело не в советской истории. Здесь дело в том, что для бельгийского читателя-подростка это будет книга о том, как вырастить человека в нечеловеческих условиях. А какими эти нечеловеческие условия оказываются? В данном случае они оказались советскими, но могли оказаться любыми другими. Для бельгийцев важна была эта сторона, а не историческая, как для нас. И в этом тоже есть своя логика", — рассказывала в интервью RFI писательница Ольга Громова.