Где ты, Париж? Может, на Монмартре, после азартного, но короткого августовского ливня? Ты здесь, Париж? Это ты подмигиваешь мне лучом солнца из-за тучи, апельсином на натюрморте, что выглядывает из открытого окна затянутого плющом домика, где живут две старые художницы?
Ты здесь, мой Париж? Тебя не затоптали еще толпы любознательных туристов? Может, ты спрятался от них за алтарем собора, не удостоившегося внимания Гюго, а потому оставшегося в стороне от туристического маршрута? А, может, я смогу рассмотреть тебя с высоты Триумфальной арки, там, вдали, куда бегут улицы от площади Звезды?
Я хочу слышать тебя, мой Париж! Подай свой голос, я постараюсь его узнать в разноголосии города двадцать первого века. Может, это ты басовито гугукаешь горлицей, повторяешь и повторяешь незатейливый мотивчик, под который кружатся карусельные лошадки, выбиваешь ритм каплями фонтана?
Я искала свой Париж несколько дней. А потом ранним-ранним утром меня разбудил шум ливня. Он стучал по крыше, под которой был мой гостиничный номер, кидался в открытое окно пригорошнями воды и выводил нескончаемую мелодию в металлическом водостоке под моим окном. Это был он, мой Париж, я сразу узнала его голос! Я успокоилась – он здесь, ему не страшны перемены, он, как модница, может менять наряды до бесконечности, меняться сам, но оставаться самим собой.
Дождливый день сменился солнечным вечером, а наутро я опять проснулась рано, хотя никто, кроме далеких горлиц, не пытался меня разбудить. Рядом досматривала самый интересный сон, что всегда снится перед пробуждением, дочка. Я глядела в окно, на парижское небо, что было совсем рядом, прямо над моим окном. И тут я увидела, как Париж дышит. Да-да, я видела дыхание Парижа! Оно приподнимало кисею оконной занавески на выдохе, а потом опускало её на вдохе. Воздух был прохладен и свеж, и в какой-то миг мой озорной Париж дунул мне прямо в лицо. И за этот миг, за это мгновение, я бы отдала и экскурсию в плотно набитом туристами Версале, и Эйфелеву башню, и даже Лувр…
