РИА Новости сообщают [ссылка-1] «Уполномоченный при президенте РФ по правам ребёнка отметил, что непродуманное и неподготовленное закрытие коррекционных классов и учреждений может привести к необратимым последствиям для здоровья и развития больных детей:
«Под предлогом внедрения модных моделей инклюзивного образования* и экономии бюджетных средств нельзя допустить разрушения годами создававшейся системы образования детей с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья — прим. Iz.) … Для данной категории детей особо требуются вариативные формы дошкольного воспитания, учитывающие их особые потребности (группы присмотра, коррекционные группы), которых в регионах крайне недостаточно", — заключил омбудсмен».
Сначала стоит уточнить, что такое «инклюзивное образование». «Инклюзивное образование — это такая организация процесса обучения, при которой ВСЕ дети, независимо от их физических, психических, интеллектуальных, культурно-этнических, языковых и иных особенностей, включены в общую систему образования и обучаются по месту жительства вместе со своими сверстниками без инвалидности в одних и тех же общеобразовательных школах, — в таких школах общего типа, которые учитывают их особые образовательные потребности и оказывают своим ученикам специальную поддержку. Инклюзивное обучение детей с особенностями развития совместно с их сверстниками — это обучение разных детей в одном классе, а не в специально выделенной группе (классе) при общеобразовательной школе». (Здесь и далее цитируется по документу: ЮНИСЕФ «Инклюзивное образование в России».)
Откуда же взялась эта «модная инклюзивность», разрушающая «годами создававшуюся систему детей с ОВЗ»? Из «Конвенции по правам ребёнка» (1989 г.), Конвенции ООН о правах инвалидов (2006 г.), из деятельности ЮНИСЕФ, USAID и национальной инициативы экс-президента Медведева «Наша новая школа» (2010 г).
С их подачи создание особых условий для обучения детей, нуждающихся в особых условиях по состоянию своего здоровья, стало трактоваться не как забота о детях и осуществление их прав на образование, а как дискриминация и нарушение прав.
...
В Национальной образовательной инициативе «Наша новая школа» (2010), представленной Президентом Российской Федерации Д.А. Медведевым, инклюзивному подходу в образовании отводится особая роль: «Новая школа — это школа для всех. В любом среднем образовательном учреждении будет обеспечиваться успешная социализация детей с ограниченными возможностями здоровья, детей-инвалидов, детей, оставшихся без попечения родителей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Будут учитываться возрастные особенности школьников, по-разному организовано обучение на начальной, основной и старшей ступени».
Так все эти программы подразумевают и направлены на «разрушение годами создававшейся системы образования детей с ОВЗ», разве нет?
«Создание такой новой школы ставит перед политиками, законодателями, профессиональным педагогическим сообществом и средствами массовой информации задачу изменения привычных, складывавшихся десятки лет представлений о формах и содержании обучения детей с ограниченными возможностями здоровья».
Даже если при этом сказано, что «развитие инклюзивного образования не предполагает отказа от сложившейся системы специального образования», как можно переоборудовать все школы и классы для «реализации прав детей с ОВЗ, инвалидностью обучаться по месту жительства» и при этом не закрыть ряд спецшкол?
Кто-нибудь задумывался, кроме детских психологов, психиатров и других специалистов, мнения которых инклюзивщики, мне кажется, и не спрашивают, как может реализация концепции инклюзивного образования не нарушать одновременно и прав детей с ОВЗ/инвалидностью и детей, не имеющих ограничений по здоровью? Ведь дело не только в пристройке пандусов к школам. При многих заболеваниях детям показаны долгие перемены и укороченные уроки, как вы это обеспечите в общеобразовательной школе? Либо ребёнок с ОВЗ/инвалидностью будет заниматься дольше, чем ему позволяет здоровье, либо дети, не имеющие ограничений, должны заниматься меньше, чем показано им.
Расклеивая по городу весёлые плакаты «Дети должны учиться вместе», на которых группа счастливых детей, в том числе и на инвалидных креслах, спешит в школу, инклюзивщики умалчивают о том, что в общеобразовательную школу пойдут (и уже идут) дети, «независимо от их психических особенностей», вследствие чего «отсутствие дискриминации» на практике будет выглядеть примерно так: учитель, старающийся объяснить программу за положенное время и не имеющий права выгнать из класса ученика, чтобы он ни натворил, дети, которых родители отправили в школу учиться, и один–два ребёнка с психическими особенностями, которые во время урока будут ходить по классу (в том числе на четвереньках), мяукать, писать, пардон, в горшки с цветами (реальный случай), сидеть под партой и т.д. Как вы думаете, усвоит ли класс программу? Так отсутствие дискриминации на деле оборачивается тотальной дискриминацией всех участников процесса обучения и, естественно, существенно снижает качество образования. Может, дальнейшая деградация российского образования и является целью лоббистов модной инклюзивности»?
Может быть, стоит последовательно пересмотреть все инициативы, которые поддерживались такими организациями, как ЮНИСЕФ и USAID, пока «сложившиеся годами системы» до конца не разрушены?
Светлана Моисеева, РВС
